Хорошенькая лента, красивый пёстрый платочек, чудесное, блестящее, крепкое платье – сделаны из шёлка. Но откуда же берётся шёлк? Из чего он делается? Вы засмеётесь, если вам сказать, что он делается из земли, воздуха и воды, и подумаете, что это шутка, но тем не менее это совершенно справедливо.
Маленькое зёрнышко сидит вместе с другими в мясистой, вкусной ягодке, по форме несколько похожей на малину, по цвету также тёмно-красной или белой. Эту ягодку зовут шелковицей, а дерево, на котором она растёт, — шелковичным деревом. В каждой такой ягодке, как и на ягодке малины, множество зёрнышек и одного их этих зёрнышек достаточно, чтобы из него выросло большое шелковичное дерево. Прилежно сосёт шелковичное зёрнышко пищу, а пищу его составляют: земля, вода и воздух. И что же строит оно из этой пищи? Вниз, под землю, пускает оно сильные, крепкие корни, вверх – ствол, из ствола выгоняет сучья, из сучьев ветки, из веток листья, между листьями появляются маленькие цветы, а из цветов делается снова шелковичная ягода. Но откуда же берётся шёлк?
Для шёлка нужно ещё другое зёрнышко, или, лучше сказать, другой зародыш, который почти ещё меньше первого. Щедрый создатель позаботился сотворить такой зародыш для дерева, которое сотворил для зародыша. Зародыш это – маленькое яичко, величиною с булавочную головку, снаружи оно покрыто твёрдою скорлупою, внутри мягко. Солнце знает уже, что ему делать с этим яичком: оно до тех пор греет его своими тёплыми лучами, пока мягкая масса, находящаяся внутри яичка, не превратится в крошечного червячка, который так мал, что даже и в яичке с булавочною головку ему достаточно места, чтобы лежать свернувшись. Полежит, полежит да и соскучится червячок: ему захочется выглянуть из своей тесной келейки на божий свет. Но как пробить твёрдую скорлупу? Для этого червячку даны два острых зуба, которыми он прогрызает себе дыру в стенах своей тюрьмы. Долго трудится он, но наконец выглядывает на божий свет; радостно простирает на зелёном листочке шелковицы своё измятое тельце и пьёт ароматный воздух. После тяжёлой работы у червячка появляется отличный аппетит, и он имеет уже средства удовлетворить ему: на головке у него два выпуклые глаза, которыми он видит пищу, на брюшке шестнадцать ножек, шесть спереди и десять сзади, которыми он ползёт к молодому, нежному листку, только что развернувшемуся из почки. Этот листок – завтрак, обед и ужин шелковичного червячка; а он день и ночь только и делает, что ест да пьёт. Но прилежное деревцо идёт на перегонку с обжорливостью насекомого и едва червячок успеет кончить один лист, как смотришь, возле уже развернулся другой. Наконец, червяк до того откормится, до того растолстеет, что ему становится тесно в собственной коже, тогда он призадумывается, перестаёт есть и сидит неподвижно, бледнеет и, кажется, готовится издохнуть, а кожа на нём действительно лопается. Повернётся червяк несколько раз – и скинул старое платье, которое сделалось для него слишком тесно. Что же, неужели он останется голым? Как бы не так! Под старой кожей у него давно заготовлена новая, свежая – и красивее, и шире прежней. Переодевшись, опять начинает червячок есть без устали и день и ночь, пока новая кожа станет ему слишком тесна: опять переодеванье и в третий и в четвёртый раз, и каждый раз новое платье и светлее, и шире старого. Через шесть или семь недель из крошечного червячка, который выполз из яичка, величиною с булавочную головку, выходит большая гусеница, величиною с мизинец, которая из сока шелковичных листьев заготовила внутри себя много материала для будущих своих работ. Из этого сока приготовляет она тонкую, светлую нитку и, прикрепив её одним концом к веточке дерева, начинает делать странные движения: вертясь во все стороны, выпускает она из нижней губы тонкие нити, которые навёртывает вокруг себя точно так, как мы навёртываем клубок ниток, с той только разницей, что мы начинаем навёртывать клубок изнутри, а гусеница снаружи, и сначала прядёт внешние нити, а потом внутренние. Так работает гусеница семь или восемь дней и, ни разу не порвавши своей нити, свивает из неё вокруг себя порядочный клубок белого, слегка желтоватого цвета величиною в маленькое куриное яйцо. Такой клубок зовут коконом. Наружный слой кокона состоит из множества скреплённых и склеенных между собою ниток; но под этим наружным слоем свёрнута очень правильно тоненькая ниточка, такая длинная, что дитя должно пробежать четверть часа, чтобы развить её до конца.
Внутри кокона шелковичный червяк устраивает себе маленькую комнатку, и, наработавшись вволю, лежит в ней усталый и бессильный. Шесть недель он ел без устали, четыре раза менял своё платье и восемь дней кружился, прял и свивал тонкие нити: теперь пора ему и отдохнуть. В последний раз снимает он своё рабочее платье. Ему не нужны более его 16 ножек: ему некуда бежать; ему не нужны его глаза: в его комнате темно и смотреть не на что; ему не нужны и зубы, которые изгрызли столько листьев, — и вот всё это, вместе с мохнатой кожей, твердеет и превращается в жёсткую оболочку куколки, в которой бывший червячок лежит неподвижно и кажется мёртвым. Под жёсткой кожей куколки (так зовут в то время умного червяка) вырабатывается нечто совершенно новое. Через 14 дней тёмная, твёрдая кожа куколки лопается и из неё выходит бабочка. Два большие глаза видны у неё на головке, 4 крыла дают ей возможность летать по воздуху, а 6 ног пригодятся ей чтобы садиться на цветы. По всему видно, что этому маленькому насекомому назначено летать в солнечных лучах и тёплом воздухе. Но как же бабочке выйти из своей тюрьмы, в которую она сама себя заперла? Ножки её слабы и не могут разорвать тысячи ниток; прежних зубов у неё вовсе нет; нежный язычок бабочки годится только для того, чтобы пить мёд из цветочных чашечек. Пришлось бы бабочке погибнуть непременно в её твёрдой тюрьме, если бы бог не дал ей другого средства: из собственного своего сока сплела гусеница кокон, несколько капель другого сока, который есть у бабочки, довольно, чтобы проесть нитки кокона и открыть ей дверь, через которую она и вылетает на свет божий.
Человек нашёл возможность воспользоваться трудами шелковичного червячка и только немногим бабочкам позволяет выбраться из тюрьмы, потому что дыры, которые они при этом делают в коконе, портят шёлк. Только немногим бабочкам позволяет человек носиться в воздухе за тем, чтобы они снова могли положить на ветви дерева свои яички, из которых со временем образуются полезные червячки. В прочих коконах посредством жара умерщвляют куколок, потом развивают тонкие нити, прядут из них более толстые, красят их в самые разнообразные цвета и ткут прекрасные шёлковые материи платки и ленты.
Таким-то образом шёлк делается из сока шелковичной гусеницы; сок шелковичной гусеницы – из сока шелковичных листьев; а сок шелковичных листьев добывает дерево из земли, воды и воздуха. Вот как шёлковое платье делается из земли, воды и воздуха с помощью двух крошечных зародышей: зёрнышка шелковичной ягоды, величиной с небольшую песчинку, и яичка шелковичной бабочки.
Шелковичная бабочка далеко не так красива, как её подруги: крылышки её – скромного, светло-серого цвета; но это именно одна бабочка, за которою человек ухаживает так заботливо; он строит для неё особые дома, отапливает комнаты, садит её любимые деревья, приготовляет ей пищу и даже не раз подвергал за неё свою собственную жизнь опасности.
Ушинский Константин Дмитриевич